Дело было пару лет назад. Тогда, в 2016 году, воскресное утро я встречала в институте, где вместе с выпускниками-дипломниками мы исследовали тему «Работа: свежий взгляд». Через два года мне предстояло делать нечто похожее – свой собственный авторский тренинг. Но в тот момент очень хотелось получить новый взгляд. Свежий апрельский на работу, которую через две недели планировала сменить.
Уходила я из перспективной и интенсивно развивающейся отрасли промышленной автоматизации и роботизации. Решение неоднозначное, если принять тот факт, что многие рутинные профессии вскоре исчезнут и как быть в этом контексте гуманитариям до конца не понятно.
Вместе с ведущими мы измеряли удовлетворенность от работы на ковре, в попугаях и процентах, медитировали, рисовали, обсуждали. В своем воображении я снова возвращалась на работу, представляла промышленное здание, растянувшееся вдоль кладбища. Кабинет на семерых без окон. Вентиляция без живого воздуха. Единственное окно в кабинете начальника и то выходило прямиком на кресты и могилы. Живых от мертвых отгораживал только бетонный забор. С одной стороны, в него носами упирались автомобили, с другой стройными рядами располагались венки и оградки. Видовые апартаменты на первой линии с видом на перспективы простых смертных.
Надо ли говорить, что в тот кабинет ходить я не любила? Утешала только часовня Ксении Блаженной вдалеке, но и она оптимизма не прибавляла. Поэтому я писала тексты наподобие “Больше жизни меньше смерти” и исследовала свои переживания на тренингах.
На листе А4 я как умела рисовала весь этот контекст: кладбище, могильные кресты, траурные завитки дорожек, конвейерные ленты с однотипными коробками и робота с человеческим лицом – человеко-машинный интерфейс. Цех, на котором располагалась табличка с надписью: «Человека здесь нет». Робот плакал.
«С чего бы ему плакать?» – подумала я. У роботов, в отличие от людей, все должно быть хорошо. Они как никогда в тренде. Вот и гендиректор Mail.Ru Group инвестирует в робототехнику $100 млн…
К концу тренинга мы снова «считали попугаев» на импровизированной шкале. Измеряли свой собственный вклад в свою же неудовлетворённость и то место, которое мы занимаем там, где занимаем. Со свойственной мне ответственностью я взяла на себя увесистые 60%. За свое состояние, неудовлетворенность от работы, дискомфорт в общении с начальником, мои переживания от обесценивания вклада PR в результаты работы отдела. Недоумение от бизнеса, который создает механических роботов, забывая о важности отношений с живыми людьми. 60% за происходящее на меня явно давили, но я продолжала держаться за них железной хваткой.
Правда уже тогда понимала, что даже среди роботов и человеко-машинных интерфейсов, хотела чувствовать себя человеком. Общаться с людьми, строить отношения. Беречь ценность человеческих отношений. Именно это всегда позволяло мне чувствовать себя живой. Забота о людях, уважение, «белая» зарплата, безопасность здоровья сотрудников – ценности крупных компаний, где я когда-то работала уже не казались чем-то само собой разумеющимся, а, напротив, вызывали большое уважение и благодарность.
После тренинга мы с мужем зашли в гипермаркет купить еды на неделю. Рыба в заводской упаковке. Продукты на электронных весах. Очереди к кассам самообслуживания. Робот поблагодарил нас за покупку приятным женским голосом и выдал чек.
Вот кто точно не будет просить повышения. Не заболеет, не уйдет в декрет. Не будет организовывать профсоюз и бороться за свои права, когда задерживают зарплату. Переживать из-за отношений в коллективе или ходить воскресным утром на тренинги для своего карьерного развития.
«Началось», – подумала я. – «Многомиллионные инвестиции где-то там, далеко, а роботы-то уже здесь».
В тот момент до меня дошло, что на рисунке плакал отнюдь не робот. Тогда же я решила, что первый вопрос, который задам на новой работе, будет про важные для меня ценности. Ну а насчет 60% моей ответственности… С учетом того, что технологическая революция 4.0 уже здесь, а ценностями на прежнем месте даже не пахло, пожалуй, с меня хватило бы и сорока.
Автор иллюстраций Мэтт Диксон
