Иногда мне кажется, что совок в худшем его проявлении повсюду. До сих пор он капает ржавой водой в туалетах с неисправными кранами. Об него спотыкаются на неровных полах с оторванным линолеумом менеджеры XXI века. Именно он до сих пор скрипит советскими лифтами послевоенных годов и тлеет приглушенным светом лампочки Ильича в полумраке коридоров. Он же стоит ободранным зеленым креслом канувшего в лету партработника. Но, главное, совковое наследие до сих пор капает, светит, пылится и дымит в головах тысяч российских людей.
При этом все же я стараюсь различать советское наследие, как таковое и совок. Потому что в первом случае – это безграничный энтузиазм, радость от созидания и пятилетка за три года. А во втором – хамство в госучреждениях, школьные туалеты без дверей, обшарпанные стены и несоблюдение элементарных норм безопасности.
Это тот совок, который не спрячешь за неоновыми световыми вывесками, громоздкими рекламными щитами и навороченными интернет-сайтами. Потому что чуть поскоблишь и вот уже из-под его SEO-оптимизированной страницы, сообщающей о нано-технологиях, снова выглядывает блеклый настенный календарь с портретом молодой Пугачевой или некогда цветущего Леонтьева.
И если календарь или вывеску одолеть еще как-то можно, то, к сожалению, образ мышления изменить куда сложнее. Этот процесс, как движение тектонических плит, происходит миллиметр за миллиметр. И результаты этих подвижек видны не через год-два, а через десятилетия. Именно поэтому я преклоняюсь перед менеджерами PR, HR и служителями других аббревиатур многих компаний за тяжелый труд. Ежедневный и часто неблагодарный. Потому что многие из них плодами своей работы не насладятся, перейдя на другое место. А усилия некоторых и вовсе не увенчаются успехом.
В своей работе я встречала разные примеры. Многие из них были действительно воодушевляющими. Когда развитие бренда компании, регулярные встречи руководства с работниками, корпоративные обучающие программы, многочасовые разговоры про этику, промышленную безопасность, культуру и уважение друг к другу делали свое дело. Когда как, например, на заводе слоистых пластиков удалось создать Музей современного уличного искусства. Или же когда ремонт в заводских туалетах и душевых питерских активов «Северстали» был лучше, чем у меня дома.
Но встречались и другие примеры. Иногда они казались мне удивительными, иногда возмутительными, а иногда поучительными или даже курьезными, как, например, этот.
Работники совка и пиара
В одной из производственных компаний, где я когда-то работала, однажды случился пожар. И ладно бы в цехе, так нет. Задымила библиотека профкома этажом выше. Аккурат над нашим Управлением. Невероятно, но факт: в крупной компании мирового уровня до сих пор существовала библиотека профкома. С трогательными фикусами-кактусами на окнах, приветливыми женщинами-библиотекарями и картонными книжными карточками в деревянных выдвижных ящичках.
Довольно быстро дым перекинулся в смежные помещения, о которых давно позабыли АХО и топ-менеджеры. В крупных компаниях мирового уровня так тоже бывает. Через полчаса дым уже клубился по коридору верхнего этажа. После пары-тройки звонков и нескольких переадресаций моим коллегам удалось дозвониться до подразделения, отвечающего за пожарную безопасность.
В итоге через несколько минут десятиминуток на пороге нашего кабинета появился «спаситель». Сонный, небритый, помятого вида мужчина с сединой на висках и … расческой в волосах. В его нечесаной шевелюре был выгоревший пластмассовый гребешок непонятного цвета времен советских галантерейных магазинов. С огнетушителем в руках, без респиратора и с голыми руками он кинулся на амбразуру. И буквально растворился в тумане дымящихся помещений.
Еще через некоторое время всерьез запахло жареным. Мужчина с расческой, конечно, вскоре из лабиринта помещений вернулся. Но к тому времени дым уже застилал коридор и нашего этажа тоже, а также пробивался через потолок и щели. Послеобеденный перекус предстояло перенести из офиса в более подходящее место. А также взять с собой то, что было важно не спалить.
В некоторых компаниях для менеджеров есть специальные тренинги. Они так и называются «Принятие управленческих решений в условиях риска и неопределенности». Мне он не понадобился. В дыму горящих помещений решения принимаются очень быстро.
Счета, акты, допсоглашения и прочие бумаги весили немало. К тому же, вопросы с согласованием договоров уже которую неделю мотали мне нервы. Поразмыслив пару секунд, я быстрым движением ноги задвинула пакет под стол (если потушат до того, как он сгорит, так хоть не промокнет), взяла свой ежедневник с заметками и отправилась эвакуироваться.
До конца коридора, затем с третьего этажа на первый. Все просто и ясно. Лифт производства первой послевоенной десятилетки исключался сразу. Даже в мирное время я входила в него с опаской. А во время пожара им и вовсе пользоваться запрещено. Кроме того, это был совсем не тот современный лифт, в котором мне как-то довелось ночевать в День Победы. Совсем не тот.
Спустилась я быстро и, подождав с полчаса на улице, отправилась домой. Было самое время готовить ужин, а также смотреть, не проскочит ли в вечерних новостях репортаж о возгорании и сочувствовать моей начальнице. До самого вечера эта интеллигентная молодая женщина разбиралась с МЧС, которые ломали двери, и старалась свести к минимуму ущерб от пожара, пожарных, пены, воды, и предварить негативные публикации в СМИ.
На следующий день я вышла на работу. Все документы остались целы. Двери починили. Негатива в СМИ зафиксировано не было. Запах гари выветрился только через неделю. А совковое наследие? Несмотря на многолетнюю работу сотрудников PR, HR, его дух в этой компании все еще крепок. Но что-то мне подсказывает, что жить ему осталось недолго. Потому что сотрудники, которые могут и в горящую избу, и коня на скаку и пресс-релиз между делом написать, так просто не сдаются.
